Платон Левшин, митрополит Московский
(1737-1812 гг.)
Лучшим представителем нравственного направления в проповеди был митрополит Московский Платон (Левшин) .
Митрополит Платон, в миру Петр Данилов, родился в 1737 г. в селе Чашниково недалеко от Москвы. Отцом его был причетник, а восприемником – крестьянин. После домашнего обучения он поступил в Коломенскую семинарию, а оттуда был переведен в Славяно-греко-латинскую Академию, где принял фамилию Левшина. Кроме предметов обязательных Петр Левшин занимался и теми, которые не преподавались: историей, географией, много читал, а некоторых классиков даже выучивал наизусть. Еще студентом он был назначен преподавателем пиитического класса и проповедником-катехизатором той же Академии. Уже в то время его проповеди имели большой успех и стяжали ему имя «московского Апостола» и «второго Златоуста». В 1756 г. он был переведен в Троицкую семинарию учителем риторики и принял монашество с именем Платона. В 1761 г. он становится ректором семинарии, через год наместником Лавры, а в 1763 г. был определен Екатериной II в учители богословия к наследнику престола (Павлу I). В 1770 г. хиротонисан во епископа Тверского, а в 1775 г. переведен в Московскую епархию. Здесь он много потрудился для повышения уровня преподавания в Славяно-греко-латинской академии, занимался цензурой переводной (с французского языка) литературы; активно боролся с расколом и сверх того занимался проповеданием Слова Божия в воскресные и праздничные дни и в особых случаях. В 1811 году испросил себе увольнение от епархиальных дел, а в следующем году скончался вскоре после получения известия об изгнании французов из Москвы (сказав перед смертью: «Слава Богу, Москва свободна и я умру теперь спокойно»).
В добавление к этому очерку жизни митрополита Платона необходимо сказать о том духовном качестве, той главной добродетели, которая освещала всю его жизнь и проповедническую деятельность. Это было благочестие и набожность. Митрополит Платон был проповедником истинного благочестия и блюстителем чистоты веры. Смело опровергая атеизм, философское вольнодумство и кощунство, он в равной мере восставал против суеверия и ханжества, полагая, что «ничем столько не унижается истина веры, как примесью лжей суеверных», внутреннюю же свою набожность сколько возможно скрывал, веря, что «во всех искушениях и превратностях ничто столь человека не может утешить, как простое и чистосердечное упражнение в благочестии».
Памятником церковного красноречия митрополита Платона служат 16 томов его сочинений, содержащие до 700 проповедей. По предмету и характеру изложения их можно разделить на:
1) катехизические (35);
2) поучительные (603);
3) приветственные и надгробные речи (52).
Катехизические поучения митрополита Платона относятся к раннему периоду его деятельности, когда он был преподавателем в Славяно-греко-латинской Академии (1757-1758 гг.). Каждое из них разделено на две части: изъяснение Символа веры и нравоучение. Раскрывая для слушателей всю полноту догматического учения Православной Церкви, положительное учение веры, которого должен придерживаться всякий православный христианин, проповедник одновременно опровергает те ложные взгляды, которые существовали относительно того или другого положения христианского вероучения и особенно распространялись в русском обществе под влиянием западно-европейского просвещения ХVIII века.
Предметом для своих поучительных слов митрополит Платон избирает преимущественно нравственные истины. Излагая обязанности человека по отношению к Богу, к Церкви и к ближним, он, как и в катехизических поучениях, опровергает ложные мнения деистов, натуралистов и материалистов. Началам деистов он противопоставляет истины Богооткровенной религии, неправильно понимаемым натуралистами законам природы – пути Промысла Божия, нравственному эгоизму тогдашних материалистов – христианское самоотвержение. Главные основания для опровержения неправомыслящих и для утверждения православных в истинах веры и христианской нравственности митрополит Платон заимствует из Священного Писания, но для большего их уяснения почти всегда прибегает и к доводам разума, и к чувствам сердца, и к внутреннему закону совести. Последнего рода объяснения были тем более необходимы, что противники христианского Откровения не признавали для себя другого авторитета, кроме указаний разума и потребностей естества. Что же до положительного аспекта, то основу для личного и общественного благополучия митрополит Платон полагает единственно в вере в Бога и в добрых делах, не придавая почти никакого значения изобретениям человеческого ума, не просвещенного светом христианской религии, не верующего в духовный мир и следующего одним законам падшей человеческой природы. Действительно, когда неверие в Западной Европе довело атеистически настроенных деятелей Просвещения до открытия восстания против добродетелей, предписанных Словом Божиим, когда во имя равенства, братства и свободы, под предлогом восстановления прав человечества, во Франции пролились потоки крови, – тогда проповеднику необходимо было прежде всего раскрывать высоту нравственного учения Христова, вникать в жизнь человеческую и ее разнообразные отношения, согревать светом добра неверующее сердце и таким образом заградить путь лжеучениям.
Самым действенным средством для уничтожения в России «иноплеменного» зла, разрушавшего основы нравственности и колебавшего православную веру, митрополит Платон считал нравственное воспитание, которое в Слове в 4-ю неделю Поста он советует начинать с младенчества посредством добрых примеров со стороны родителей и окружающего общества. Здесь же показывается, что истинное просвещение состоит в познании Бога и человека, общества и его взаимосвязей, истинной славы, честности и путей к ним. Решение подобных, занимавших русское общество вопросов с церковной кафедры, на основании Священного Писания делало проповедь актуальной и придавало ей практическое значение.
В приветственных речах, как пишет один из исследователей проповедничества митрополита Платона, «он был высоким без напыщенности и трогательным без притворства». (П. Заведеев, Цит. соч., с. 155). Лучшей из них считается «речь по совершении коронования Александра I». Среди надгробных речей несомненно первенствует речь, сказанная после панихиды у гробницы Петра I в Петропавловском соборе Петербурга в день празднования Чесменской победы. Перечислив подвиги и труды Петра I, митрополит Платон вдруг сошел с амвона и направился к гробу, а затем, коснувшись его, воскликнул: «Восстань теперь, великий монарх, отечества нашего отец! Восстань и воззри на победное изобретение твое: оно не истлело от времени и слава его не помрачилась. Восстань и насладись плодами трудов твоих. Флот, тобою устроенный, уже не на море Черном, но на океане Северном. Но где?... Слыши! Мы тебе, как живому вещаем; слыши, флот твой в архипелаге, близ берегов асийских, оттоманский флот до конца истребил. Российские высокопарные орлы торжествуя, именем твоим весь восток наполняют и стремятся предстать пред стены византийские».
Столь внезапный переход речи, столь смелое и необыкновенное ораторское движение поразило слушателей изумлением и даже невольным страхом. Стоявший вблизи гробницы правнук Петра I Павел испугался, как он сам впоследствии рассказывал митрополиту Платону, что «прадедушка встанет».
Оформлены проповеди митрополита Платона в виде слов: каждое из них имеет приступ, в конце которого ясно и кратко выражается тема проповеди и делается обращение к Богу о помощи, а к слушателям о внимании. В исследовании последовательно рассматриваются главные стороны предмета; свои мысли проповедник подтверждает и цитатами Священного Писания и свидетельствами из общей и русской истории, и доводами здравого смысла; иногда пользуется авторитетом святых отцов то с указанием, то без указания их имен. В кратком заключении по большей части содержится молитвенное обращение к Богу о помощи или к слушателям об утверждении себя в добродетели.
Относительно стиля слов митрополита Платона нужно заметить, что в первых томах поучений видно некоторое желание блеснуть риторическим мастерством, а в последних более христианской простоты и духовной убедительности, которой он сам был проникнут и которую хотел передать другим. Сам митрополит Платон смотрел на «витийственный и испещренный» слог как на неприличный для церковной кафедры. «Проповедник должен беседовать с людьми различного состояния и понятия, а потому необходимость требует, дабы духовная беседа была всякому удобопонятна». Особенно неуместным он находил красноречие (как признак суетного славолюбия) в изложении оспариваемых догматов, в объяснении истин ее противникам. «Витийство полезно, чтобы истину, всеми признаваемую, в краснейшем и лестнейшем представить виде, но где надобно оную, ложью побораемую, защитить и доказать, там оно не только есть излишне, но и вредно. Излишне: ибо правды лицо само по себе прекрасно; вредно: ибо дает подозрение, что защитник побеждает не тем, что истина на его стороне, ... но тоном слов своих и чародейством красноречия».
При составлении своих проповедей митрополит Платон пользовался проповедническими произведениями не только русской, но и иностранной литературы. Из русских духовных ораторов он подражал чаще других Феофану Прокоповичу и Гедеону Криновскому. Но главным пособием для него служили творения Златоуста, дух которого он старался воплотить в своих многочисленных словах, чтобы они были и доступны для понимания и убедительны для сердца всех слушателей.
Литература
1. Платоник В.В. Об изучении жизни и трудов и чествовании памяти Платона, митрополита Московского. СПб., 1912.
2. Розанов Н.П. Московский митрополит Платон (1737-1812). СПб., 1913.
3. Снегирев И.М. Жизнь Московского митрополита Платона, М., 1880.
Митрополит Московский Платон, бесспорно, занимает первое место в ряду иерархов, украшавших Русскую Церковь в половине прошлого и начале нынешнего столетия. Имя Платона пользовалось и до сих пор пользуется большою известностью в русском народе. Посещающие Лавру преподобного Серия считают своим долгом побывать и в основанной митрополитом Платоном Вифанской обители, поклониться пред гробом святителя и помолиться о упокоении его души, посетить и его калию, где все живо напоминает о великом иерархе и его времени.
Знаменитый иерарх был происхождения незнатного. Незначительное село Чашниково, находящееся в 40 верстах от Москвы по большой петербургской дороге было его родиной; бедный сельский причетник Егор Данилович и его супруга Татьяна Ивановна были его родителями. Незначительные по своему общественному положению и не богатые по средствам родители митрополита Платона возвышались над многими и были богаты добрыми душевными качествами.
В своей автобиографии [*] , изображая свою жизнь с самого рождения, митрополит Платон описывает и душевные качества своих родителей, чтобы показать „что родителей свойства и во нравах рожденного от них некоторым образом были видимыˮ. „Отец Платона, Георгий, пишет он, был свойства горячего, но простосердечного и откровенного; лести не знающий и отвращающийся оной; также не корыстолюбив; особливо низким образом npиобретать почитал себе противным и в других предосудительным. А мать Татиана, быв благоразумна и рассудительна, была горяча к детям и о добром их воспитании, опрятном содержании весьма пеклася; наипаче, быв сама набожна и благочестива, и детей приучать богомолию и страху Божию первым долгом почитала. Была домостроительная хозяйка и щадила малое дома содержание, чтоб ничего не издержать на что-либо излишнее. Чрез что, хотя дом был и не богатый, однако ни в чем нужном, что до пищи, пития и одяния, не скудный; почему и детей своих в лучшей содержала опрятности, нежели другие, содержанием быв богатеe. Нравов была благородных, не любила низости, и чтоб во всем сохранить свою честь и от других почиташе заслужить, была всегда расположена. Службы Божией почти никогда не оставляла: нищих, по возможности всегда оделяла, с некоторыми своим удовольствием, и едва когда просящему отказывала. Была трудолюбива и воздержана, а тем и здравие хранила, и продолжила жизнь до 70 лет; и долее, может быть продолжилась бы жизнь ея, ежели бы свирепевшая в 1771 году в Москве заразительная язва жизни ея не пресекла, и погребена Москве в Новодевичьем монастыре. А отец священник Георгий, погребен в Москве же, при церкви приходской у Спаса во Спасскойˮ [**] .
В доброй и благочестивой семье Левшиных 29 июня 1737 года произошло радостное событие – рождение сына Петра, впоследствии знаменитого иерарха Платона. Обстоятельства его рождения остались памятными для родителей, вероятно потому, что в них они усматривали особые предзнаменования и записаны Платоном в его автобиографии. „Родился, пишет он, июля 29 дня, дня – посвященного празднованию первоверховных апостолов Петра и Павла, при самом восходе солнечном, и в самый тот час, когда отец его, по должности своей причетнической, ударил в колокол к утренней службе, и услышав в ту же минуту, что родился ему сей сын, оставив звон, потек от радости узреть родившегося. Cиe другие услышав, то есть, что начался звон и вдруг перестал, удивились и узнав тому причину, сорадовались обрадованному отцу; а может быть, что-либо из того заключили. Но, по крайней мере, Петр, а после Платон, что он родился в день великих Церкви учителей и проповедников, что при самом восходе воссиявшего солнца, что при звоне, созывающем всех христиан на службу Божию, и что после он удостоился быть и учителем Церкви, и проповедником Евангелия, и пастырем Христова стада, с некоторыми против других отличными обстоятельствами, чрез всю жизнь свою почитал cиe особливо счастливым и благодатным судеб Божиих предзнаменованиемˮ.
Обрадованные рождением мальчика, красивого лицом и здорового, родители Петра, особенно мать, которая, но словам Платона, „взирала на него, яко на дар Божийˮ, прилагали особенное попечение о его воспитании. Едва ребенок начал говорить, мать начала ему внушать имя Божие, научила молитвам и таким образом посеяла в душе его семена того глубокого благочестия, которое отличало его всю жизнь.
Виды Вифанского монастыря времен митрополита Платона
„На шестом году от рождения, пишет Платон в своей автобиографии, начали Петра обучать грамоте: азбуке, Часослову и Псалтири, а потом писать, каковой общий был тогда обучения порядок для всех нашего состояния отроков. Петр был весьма понятен, удобно и скоро все изучал. И хотя иногда к отроческим играм и резвостям был несколько склонен и от учения затем в некоторые часы удалялся, но за то от отца был наказуем, с большею, может быть, строгостью, нежели бы возраст лет и живость младенческого свойства дозволяли; однако и сию строгость матерние ласковые увещания приводили в умеренность. Научился младенец грамоте и писать чрез два года, и на восьмом году уже в церкви не только читал, но и пел церковные обыкновенные стихи, ибо и в пении по одной наслышке столько успел, что на том же году мог уже один без помощи другого, на клиросе отправить все пение Божественной литургии. Ибо и голос имел светлый и приятный, и к пению особенную склонность, и в церкви, на всякой службе Божией быть, его особенно веселило; о каковой его к церкви и к службе ее отличной склонности после не умолчу. И за таковое в таковых летах преуспеяние, и охоту к чтению и пению, и прибежище к церкви, а при том за свой всегда веселый и ласковый нрав, и от родителей и от сторонних был любим и поваляем и выхваляемˮ.
Когда Петру исполнилось десять лет, отец его, в то время бывший священником в селе Липицах, Коломенской епархии, решил Петра вместе с братом Александром отвести в Москву, где старший их брат Тимофей был пономарем при церкви Софии Премудрости Божией, и определить в Московскую Славяно-Греко-Латинскую Академию [***] . Но это намерение родителя встретило затруднение, которое могло неблагоприятным образом отразиться на последующей судьбе Петра Левшина. Когда Егор Данилович подал прошение в Московскую Духовную Консисторию об определении его детей в академию, то секретарь сего прошения не принимал, говоря, что ему, как находящемуся в Коломенской епархии, надлежит детей отдать в семинарию Коломенскую. „Но отец неотступно просил, рассказывает митрополит в своей автобиографии. Секретарь
два и три раза отказывал. Отец два и три раза настоял сильно. Напоследок секретарь, и утружденный и удивленный таким настоянием, пред всеми сказал: Ну! ты прямо отец детям; здесь мы не можем обирать денег от священников. кои просят, чтобы их детей в школу не брали: а от тебя не можем отвязаться, чтобы детей твоих в школу определить. И так принял прошение, доложил присутствующим. Послано сообщение в Коломенскую епархию, что увольняются ли они для обучения в Московскую академию. Там охотно уволили и прислали в сей силе соответствие.
Так Петр и брат его меньший, Александр (который после был диаконом в Москве, у Спаса в Спасской, а потом священником у Николая в Хамовниках, а после протопопом у Спаса на Бору, а наконец протопопом Большого Успенского собора и Синода членом и кавалером, который там и преставился 1798 года), определены в Московскую Греко-Латинскую Академию; а жительствовали при брате своем Тимофее, при церкви Софии Премудрости Божией. По приведении в академию, предстали пред префекта, который тогда был Иоанн Козлович, бывший после Донской архимандрит, и наконец, Переяславский епископ; и тамо умре. Префект ободрил представших пред него отроков, сказав: «Детки, учитесь, после протопопове будете». И cиe сбылось его пророчество: один и подлинно стал протопопом, а другой протопопов начальникомˮ.
О своем обучении в академии, занятиях, образе жизни, характере и душевных наклонностях юношеских лет любопытный сведения сообщает Платон в своей автобиографии. „По определении в академию, научился Петр в две недели читать и писать по-латыни. Потом переведен в фару, или низший грамматический класс [****] , где пробыв год переведен в грамматику, по прошествии года, в синтаксиму, или высший грамматический класс, чрез год в пиитику; по прошествии года в риторику, где пробыв два года переведен в философию; а чрез два года уже и в богословие. Учителя его были в фаре – Григорий Афанасьевич Драницын, в монашестве Геннадий, который после был префектом и ректором академии, и потом Суздальским епископом, где и преставился. В грамматике иеродиакон Лаврентий Чепелев, который в Иркутске в изгнании преставился. В синтаксиме упомянутый уже Драницын. В пиитике иеромонах Амвросий Юматов, который после был архимандритом в Китае, в Пекине, где и преставился. В риторике иеромонах Кирилл Григорович, который окончил жизнь свою несчастливо. В философии и богословии упомянутый уже Драницын или Геннадий.
Обучался Петр Левшинов (ибо так он прозывался) латинскому языку и помянутым наукам: пиитике, риторике, философии и богословию. Притом обучился сам собою географии, a знание истории приобрел всегдашним чтением исторических книг, к чему прилежал чрез всю свою жизнь, и не было для него приятнее упражнения, чем чтение истории, всей вообще и своей отечественной.
По тогдашнему в академии порядку, греческому языку обучались ученики особо, чрез два года по окончании синтаксиса, и из греческого класса переводимы были в пиитический; чрез что латинского языка учение прерывалось. По желанию учителя пиитического, чтобы Петра иметь у себя в классе, греческий класс он миновал; а чрез то и лишился знания греческого языка. Но дошедши до философии и увидев, что по многим встречающимся греческим словам, языка сего знание нужно, а притом, приметив, что некоторые товарищи его, впрочем, в успехах учения и худшие его, но греческий язык хотя несколько знают и тем пред ним преимуществуют, сам чувствительно тронуть был Петр, что он, товарищей в науках превосходнее, но знанием сего языка пред ними яко унижался. Почему горячо принялся, чтоб cиe желание свое выполнить. Но много встречалось затруднений.
Не было грамматики греческой, купить было не на что; да и учить некому. Но чего не преодолевает горячее прилежание и тщание? Выпросил на время у товарища грамматику греческую на латинском языке, сочиненную архимандритом Варлаамом Лащевским, и оную всю переписал, а чрез то и писать по-гречески научился, как бы срисовывая буквы греческие с печатных: почему и почерк его письма по-гречески был сходен с греческим печатным. Достав таким образом грамматику, начал сам себя но ней учить; себе уроки задавать; сам себя выслушивать; сам себя или похвалить за прилежание, или осуждать за нерадение. А как места случались, кои он уразуметь не мог, о том, приходя в школу, у товарищей своих, знавших греческий язык, спрашивал, и чрез то вразумлялся. Потом и задачи к переводу с российского на греческий сам себе задавал, а о словах греческих спрашивал у товарищей и записывал; и потому дома сочинив, показывал товарищам, кои, прочетши, или похвалили, или поправляли, чрез что по малу и успевал Левшинов. Но как сего было не довольно, ибо затруднительно, то вздумал он ходить в греческий монастырь, близ самой академии стоящий, на службу Божию, сколько время дозволяло, и со всем вниманием прислушивался к чтению и пению греков, и cиe много Петра выпользовало. Ибо и слова некоторый понял, и некоторое их сложение приметил, а паче правильное их произношение перенял, да и пению их несколько научился. А потом, когда стал учителем в академии, имел свободный случай с греками нередко обходиться, а чрез обхождение, разговаривая с ними хотя худо по-гречески, но чрез то себя поправлял, и нечувствительно больший успех приобретал. Ибо уже мог некоторый не трудный на греческом языке книги читать и разуметь, и с греками сколько-нибудь, хотя несовершенно, разговаривать, не попросту, ἀπλὰ "апла", как греки говорят, по по-эллински. А потому уже будучи в академии учителем пиитики, обучал учеников греческой грамматике; и всегда с удовольствием Петр о себе говорил, что он на греческом языке ἀυτοδιδάκτος "автодидактос", т.е. сам себе учитель: и cиe услаждение была истинная награда за не малые его в изучении греческого языка труды.
В прочих же во всех науках, в академии преподаваемых, был Левшинов отлично успешен, и из всех товарищей всеми был особенно любим от учителей за прилежание, за всегдашнее в школу хождение, за отличный во всем успех и за благонравие. А притом, как он изучался партесному пению, и имел голос приятный, и знал в пении искусство, то и cиe любовь к Петру учителей умножало. А товарищи его любили за добрый и веселый нрав и словоохотливость, с некоторой всегда пристойной шутливостью. Но Вог его сохранял, что никогда ни с кем он не ссорился и не бранился. Ибо имел нрав мягкосердечный, и в случай уступчивый, и стыдливый...
Примечания
[*] Митрополит Платон сам написал свою 6иографию. Составленная митрополитом и писанная им собственноручно автобиография его была продолжена (с 1810 г. по 1 ок. 1812 г.), по его поручение наместником Лавры и архимандритом Вифанскаго монастыря Самуилом Запольским Платоновым. Две рукописи, заключавшие в себе автобиографию Платона, были присланы епископом Костромским Павлом митрополиту Филарету в 1834 г. и пм переданы в ризницу Троицкой Сергиевой Лавры. Напечатана была автобиография Платона несколько раз. Последнее издание автобиографии Платона (1887 г.) принадлежит ректору Московской Духовной Академии С.К.Смирнову.
[**] Отец митрополита Платона поступил из Чашникова во священники в село Глухово, Дмитровского уезда, а отсюда перешел в село Липицы, Серпуховского уезда. Из Липиц поступил в Москву викарным священником сперва к церкви Николая Чудотворца, что у Краевых колокол, потом к церкви Спаса, что во Спасском. Последние годы проживал у сына своего диакона, той же Спасской церкви, Тимофея Левшина. Скончался в 1760 г и погребен при Спасской церкви, где до сих пор хранится его могила.
[***] Славяно-Греко-Латинская Академия помещалась в Заиконоспасском, монастыре.
[****] В фаре, низшем академическом классе, преподавались начатки латинской грамматики.
Дата рождения: 17 ноября 1940 г. Биография:После окончания школы в 1957 г. поступил послушником в одесский Успенский монастырь.
С 1958 г. учился в Киевской духовной семинарии, после ее закрытия в 1960 г. — в Одесской духовной семинарии.
В 1961-1964 гг. служил в рядах Советской армии.
В 1965 г. после окончания семинарии поступил в , которую окончил в 1969 г. со степенью кандидата богословия.
14 апреля 1971 г. пострижен в монашество, 17 апреля рукоположен во иеродиакона, 12 сентября — во иеромонаха.
В 1981-1986 гг. — заместитель председателя ОВЦС.
С декабря 1984 г. — архиепископ Ярославский и Ростовский.
В 1990-1993 гг. — народный депутат РФ созыва 1990-1995 гг., избранный по Центральному избирательному округу Ярославля, член Верховного Совета РФ.
Решением Священного Синода от 26 июля 2012 г. () освобожден от управления Аргентинско-Южноамериканской епархией. Синод благословил продолжить архипастырское служение в пределах Украинской Православной Церкви по усмотрению Синода последней.
Решением Синода УПЦ от 20 декабря 2012 г. (журнал № 102) управляющим новообразованной с титулом «Феодосийский и Керченский».
Образование:Киевская духовная семинария.
Одесская духовная семинария.
1969 г. — Ленинградская духовная академия (кандидат богословия).
Епархия: Феодосийская епархия (Правящий архиерей) Награды:Церковные:
- 1977 г. — орден св. равноап. кн. Владимира II ст.;
- 1980 г. — орден прп. Сергия Радонежского II ст.;
- 1982 г. — орден ;
- 1984 г. — орден св. ап. и ев. Марка ;
- 1985 г. — орден св. Марии Магдалины ;
- 1997 г. — орден св. блгв. кн. Даниила Московского II ст.;
- 1999 г. — медаль прп. Макария Унженского;
- 2000 г. — орден прп. Сергия Радонежского I ст.;
- 2003 г. — орден свт. Иннокентия Московского II ст.;
- 2010 г. —
Митрополита Платона называли, "самым блестящим светилом иерархии Екатериновских времён". Простой сын дьячка из Подмосковья очень рано принявший монашество в возрасте чуть за 20 лет. Закончил Московскую Академию, преподавал риторику в Троицкой духовной семинарии. Вскоре стал профессором и ректором.
В то время Министр Народного Просвещения (Образования) России, граф И.И.Шувалов будущего митрополита хотел послать для иностранного образования учиться в Париж, но высшее духовенство России не хотело выпускать из России такого человека и не дало благословение.
Однажды в Троицкую Лавру приехала Императрица Екатерина Вторая. Ей очень понравилась проповедь молодого иеромонаха Платона. Но императрица была под большим впечатлением не только от слова священника, но и от высокой цветущей фигуры молодого мужчины.. Она лично решила познакомиться с ним и кокетливо спросила: "Зачем же Вы пошли в монахи?". Платон ответил: "Из-за великой любви к просвещению". Императрица решила увезти его в Петербург и сделать "придворным проповедником".
Екатерина Великая быстро позаботилась о всех благах для Платона. По её ходатайству Платон сразу стал архимандритом и настоятелем Свято-Троицкой Лавры, хоть жить ему приходилось при императрицы во дворце Петербурга и иметь высокое жалование. Официально Платон при имперском дворе числился законоучителем сына императрицы и наследника престола Павла Петровича, но на самом деле ему предстояла заниматься с невестой наследника принцессой Гессен-Дормштадской Вильгельминой, будущей православной цесаревной Натальей Алексеевной. Надо было её обучать вере православной.
Императрица держала Платона при себе. Где бы она не появлялась, ей нравилось щеголять тем, что при ней такой умный и образованный монах и православный священник. Платон владел немецким и немного французским, а так же в совершенстве знал латынь. А потому императрица имела великую гордость представить Платона Польскому Королю, Станиславу Понятовскому, а так же Королю Австрии, Иосифу Второму. Императрица даже просила Платона погулять с Королём Австрии по Москве и показать гостю город. Позже Король Австрии скажет, что больше всего с прогулке по Москве ему понравился...Платон.
В 1768 году Платону дают сан епископа, вводят в состав членов Священного Синода и назначают на кафедру города Тверь. Правда императрица очень часто отзывала его для дел в свой дворец.
Однако такое увлечение молодым епископом не могло нравиться духовнику императрицы, протоиерею, Иоанну Памфилову . Этот священник из белого духовенства терпеть не мог епископов и монахов, открыто говоря, что им не место во дворце. Екатерина Великая слушала своего духовника и делала всё с его благословения, а потому и она всегда отдавала предпочтение женатым священникам, пока не повстречала монаха Платона. Для Иоанна Памфилова ни один епископ не был авторитетом, он знал, что его духовная дочь, императрица Екатерина Великая выше всяких церковных владык. Кроме того, Екатерина была Крёстной матерью его сына .
В 1775 году Священный Синод постановил епископу Платону быть епископом города Москвы. Владыка Платон испугался этого назначения. Он понимал, что теперь он должен будет стать начальником для духовника императрицы, который епископов не признаёт. Платон лично писал прошения и наследнику цесаревичу Павлу и его супруге, и князю Потёмкину и наконец самой императрицы Екатерине, чтобы они посодействовали отмене этого решения синода. На что императрица ответила:"Держись моего указа и всё будет хорошо!" . Платон перечить не посмел.
Семь лет епископ Платон правил Московской кафедрой. Он очень заботился о духовенстве именно низов, о простых монахах и видел как протоиерей Иоанн Памфилов настраивает императрицу против монашества. Кроме того, до этого времени, ни кто не награждался из женатых священников митрой. Однако Иоанн Памфилов заметил императрицы, почему же каким-то невеждам архимандритам украшаться митрой можно, а культурному протоиерею нельзя. Императрица Екатерина практически приказала епископу Платону, наградить митрой её духовного отца. Так в 1786 году в Русской Церкви в митре появился первый священник белого духовенства. Им стал протоиерей Иоанн Памфилов, с тех пор таких протоиереев именуют митрофорными, однако ни в одной другой Восточной Православной Церкви женатых священников митрами не награждают.
Сам епископ Платон считал это уничижением митры. А протоиерея Иоанна назвал "Папа-Митрус" и стал называть "Папой женатого духовенства".
Этот случай подвиг епископа Платона просить императрицу освободить его от епископства и от проживания в Москве. Императрица ответила, что епископ может жить там где пожелает, но с кафедры Москвы не увольняется, а если нет сил эту кафедру содержать и окормлять духовно, то может себе выбрать помощника, Викарного епископа.
Чтобы как-то удержать Платона в Москве, императрица решила даровать Платону звание митрополита Московского и наградить его белым клобуком. Это был такой прыжок через ступень архиепископа. Однако митрофорный протоиерей и духовник императрицы Иоанн Памфилов не благословил императрицу на такой шаг.
В это дело вмешался наследник Павел Петрович, он стал требовать у матери императрицы сделать Платона митрополитом. Ведь наступал праздник апостолов Петра и Павла и День именин наследника, которому хотелось, чтобы эту литургию ему служил митрополит в белом клобуке, да и знал наследник, что этот день, это ещё и день рождения епископа Платона и для него был бы хороший подарок. Императрица не послушалась своего духовного отца и объяснила ему, что Платон ни чем не заслужил так долго ходить по Москве в епископах.
И вот в праздник апостолов Петра и Павла за одним престолом стоят протоиерей Иоанн и епископ Платон. Отец Иоанн поминает Платона Митрополитом. Платон смутился и шепнул: "Отец Иоанн, Вы ошиблись, я епископ". На что услышал ответ от протоиерея: "Мне так велено молиться". Митрополит Платон вышел из алтаря и поклонился императрицы.
Уже назавтра императрица наградила Платона ещё раз, теперь она подарила брильянтовый крест на клобук.
Каково же было реальное отношение императрицы к митрополиту, это можно узнать с её дневника. Там она пишет, что митрополит Платон в белом клобуке и брильянтовым крестом высмотрит "как павлин кременчугский" и делает запись, что этот митрополит "Блудлив как кошка, труслив как заяц ".
Митрополит Платон не мог не видеть отрицательных сторон для Церкви в правлении Екатерины Великой. Он пишет: "Всё кажется катиться к худшему. Не удивляюсь о жалком положении нашего духовенства, зная, что привлечены светские начала, отчего и проистекает всё зло, именно им вверена вся власть. Нас ни во что не ставят, и не только хотят подчинить себе, но уже считают подчинёнными. О Боже Благий... Уже нет ничего утешительного. Делами я завален. Иногда, прогуливаюсь, задумываюсь. Силы душевные и телесные оскудевают. Ни о чём больше не думаю, как о покое и увольнении" .
Митрополит Платон при Екатерине Великой очень много сделал для Церкви. Он отменил такое наказание как "отдачу под начал". То есть, это наказание заключалось в том, чтобы священников унизить самой грязной работой на глазах детей и учащихся...например колоть дрова в школе, чистить туалеты, разносить пищу в столовой..." Платон это запретил указом. К тому же, митрополита Платона, когда он уже был священником и преподавателем семинарии, митрополит Московский того времени, приказал выпороть розгой за плохую работу при всех семинаристах
. И хоть императрица уже в 1767 году отменила своим постановлением телесное наказание для священников, но Платон добился указа о запрете порки дьяконов. Кроме того, в архиерейских домах были настоящие тюрьмы и даже оковы для непослушных священников
. Митрополит Платон добился у императрицы запрета на подобные наказания священников епископами.
В 1796 году на трон императора взошёл сын Екатерины Великой, 42 летний Павел Первый .
Именно Павел ещё до восшествия на трон считал митрополита Платона своим другом и делился с ним всеми скорьбями и радостями. Именно Павел уговорил митрополита остаться на Московской кафедре. Не известно, как митрополит Платон переживал кончину Екатерины Великой, но с приходом на трон Павла Петровича, митрополит Платон вдохновился некими надеждами на лучшее будущее для Русской Православной Церкви. Да и сам император Павел считал митрополита Платона своим духовником и сердечным другом.
Новый император сразу по просьбе митрополита поднял жалование для духовенства, передал приходам и монастырям земельные угодья отнятые ещё его отцом Петром Первым. Выросло число семинарий. Однако не забывал он и о женатом духовенстве. Продолжал награждать всё того же любимца усопшей матушки, отца Иоанна Памфилова, впервые Церковь по его ходатайству женатых священников награждала наперстными крестами и малиново-бархатными, а не фиолетовыми скуфьями. Случилось и нечто вообще "ужасное", новый император стал награждать духовенство государственными орденами .
Был орденом от императора награждён и митрополит Платон. Митрополит упал на колени перед императором и сказал: "Позволь мне умереть архиереем, а не кавалером! "
Но со временем император Павел Петрович стал склоняться к католицизму, что не могло уже нравиться митрополиту Платону.
Платон же наоборот вошёл в историю Церкви, как человек, который всех желал сплотить вокруг Православия. И он первый, кто уделил много сил для воссоединения староверов и православных после Никоновского раскола 1666 года. Митрополит Платон в 1801 году (за 11 лет до своей смерти) утверждает Единоверие .
Московские старообрядцы не один раз пробовали просить себе священника у Православной Церкви. Они обращались к митрополиту Платону и в Синод еще в 80-е годы XVIII века, но тогда московский архипастырь проявил необыкновенную осторожность: он усомнился в искренности просителей. Известно, что митрополит Платон раздраженно отреагировал на сообщение епископа Никифора (Феотоки) о рукоположении священника для старообрядцев и разрешении ему служить по старому обряду. Тогда он выступал за присоединение старообрядцев без всяких условий, иначе будет «хромание на оба колена». Он был против такого варианта. Его безпокоило то, как сохранить лицо, т.к. долгое время шла борьба с древнерусским церковным укладом. Позднее московские старообрядцы решили обратиться, минуя митрополита, прямо к высшей светской власти
Они просили даже самостоятельного епископа, который подчинялся бы не Святейшему Синоду, а государственной власти и имел бы при себе особое духовное правление.
Единственное требование к ним - поминать императора за богослужением по установленной тогда форме, они отвергли, отказались поминать его во время Великого входа, потому что этого никогда не было при старых русских Патриархах. Через некоторое время старообрядцы вновь обратились с ходатайством. Теперь они соглашались на подчинение Святейшему Синоду и епархиальному архиерею, правда, с изъятием их из ведения духовной консистории.
Митрополит Платон решил осторожно выяснить мнение по этому поводу у архимандритов московских монастырей и московских благочинных. В своем большинстве они отрицательно отнеслись к ходатайству старообрядцев, в то же время невозможно было не реагировать на позицию высшей светской власти. Митрополит остановился на среднем варианте: пойти навстречу просителям, проявить снисхождение, разрешить им употреблять старые обряды в надежде, что они «со временем Богом просветятся и ни в чем в неразнствующее с Церковью приидут согласие». Т.е. он рассматривал единоверие как переходный этап к полному, ни в чем не отличимому слиянию с Православной Церковью. Такую позицию занимал ряд иерархов в то время. Таким образом, на том первоначальном этапе бытия единоверия, оно не воспринималось на равных. Отголоски такого представления нередко встречаются и сегодня. По правилам митрополита Платона единоверцы могли безпрепятственно причащаться в новообрядческих храмах, а новообрядцы в единоверческих только «в крайней нужде». Присоединяться к единоверию можно было только там, «где никто никогда дотоле в Церковь Православную не ходил и таинств ее не принимал». Платон был категорически против того, чтобы в учреждаемых единоверческих храмах служили бы беглые попы, т.е. те, кто перешел к старообрядцам из Греко-Российской Церкви.
Митрополит Платон ограничил общение православных с будущими единоверцами. То есть православному дозволялось у единоверческого священника причащаться лишь при крайней нужде, в смертном случае, если нельзя было найти священника православного. А вот единоверец мог причащаться у православного священника в любой ситуации.
О том, насколько важен был вопрос о единоверии для митрополита Платона, говорит тот факт, что священник Полубенский в 1807 году был возведен им в достоинство протопресвитера - очень редкая не только награда, но и должность для того времени. И этим была отмечена особая важность положения единоверческого священника не только в Москве, но и в Православной Церкви.
Митрополит тяжело переснес известие о вторжении в Россию армии Наполеона и уме р, узнав о его отс туплении, 11 (24) ноября 1812 г.