Валери Массонно родилась в Анже 16 февраля 1965 года. Она была пятым из шести детей в семье. Её отец Жан-Ноэль Массонно в 13 лет во время Второй мировой войны подорвался на мине и потерял ногу и умер в возрасте 53 лет. Её дед и прадед владели банком Massonneau & Co., который в 1950 году продали французскому банку Crédit de l’Ouest. Мать Валери работала в Анже на катке до смерти своего мужа. Валери Триервейлер изучала историю и политологию, а в 1988 году получила степень магистра политологии в Сорбонне.
«Новости»
Капитуляция Франсуа Олланда и кризис Соцпартии
Не удалось ему предъявить «образцовое» поведение и в частной жизни. В январе 2014 г. желтая пресса рассказала о любовной связи президента Франции с актрисой Жюли Гайе. На фотографиях Олланда показали на мотоцикле в плотно закрывающем лицо шлеме, несущимся тайком на свидание. Эту фотографию увидел весь мир, она доставила немало приятных минут юмористам и испортила образ президента. Несколько дней спустя он в официальном коммюнике сообщил о завершении своих отношений с журналисткой Валерией Триервейлер, с которой состоял в гражданском браке. Подобный разрыв дал его противникам повод для насмешек. Но история на этом не закончилась. В сентябре 2014 г. Валерия Триервейлер опубликовала книгу-исповедь (Merci pour ce moment), в которой бывшая первая дама Франции рассказала о своем романе с Франсуа Олланд. Она нарисовала портрет лживого человека, лишенного сострадания и презирающего бедных, которых он обзывал «беззубыми». Эта книга стала катастрофой для президента. До этого момента, несмотря на рекордную непопулярность, он воспринимался как человек, вызывающий скорее симпатию.
Президент, который не может разобраться с женщинами
Руаяль тогда проиграла Саркози, а Олланд, то ли расстроенный проигрышем возлюбленной, то ли уставший от тридцатилетних отношений, то ли ведомый духом авантюризма, начал спать с Валери Триервейлер, журналисткой французского еженедельного журнала Paris Match. Измена вскрылась, и Руаяль попросила Олланда прекратить отношения.
Сборник интервью Олланда: политическое самоубийство?
На личном уровне Олланд назвал предательницей свою бывшую партнершу Валери Триервейлер, выдумавшую, как он утверждает, приписываемую ему его фразу про «беззубость» бедняков.
А, возможно, самым ужасным откровением в этих интервью стала не насмешка над другими, а признание президента в том, что он лично заказал убийство четырех врагов государства — предположительно боевиков на Ближнем Востоке. Секретные службы наверняка в бешенстве.
Валери Триервейлер написала книгу об отношениях с Олландом
Валери Триервейлер уже завтра выпустит в тираж свою книгу об отношениях с президентом Франсуа Олландом. Книга получила название «Спасибо за этот момент» и на ее страницах автор описывает моменты из жизни, когда ее каждый день был связан с судьбой президента.
Напомним, что отношения между Олландом и Триервейлер продлились с 2007 по 2014 год. В этот промежуток времени многие считали Валери первой леди Франции, даже не смотря на факт, что она не состояла в официальном браке с президентом
Опубликованы отрывки из книги Валери Триервейлер о жизни с президентом Франции Олландом и попытке самоубийства
Французская пресса опубликовала отрывки из книги бывшей гражданской жены президента Франсуа Олланда Валери Триервейлер. Издание появится в магазинах в четверг - оно готовилось в секрете, известие о выходе мемуаров Валери о ее жизни с Олландом стало для президента Франции неожиданным.
Ложные клятвы и насмешки над бедными: Валери Триервейлер рассказала о жизни с президентом Франции
В прессе появляются новые подробности совместной жизни бывшей первой леди Франции Валери Триервейлер и ее экс-супруга президента Франсуа Олланда – благодаря недавно вышедшей книге воспоминаний, которая принадлежит перу Триервейлер. Западная пресса публикует новые отрывки из мемуаров экс-спутницы Олланда, из которых становится известно, как президент-социалист относился к своей гражданской жене и как пытался скрыть факт измены.
Экс-подруга президента Олланда опубликовала мемуары
Валери Триервейлер – бывшая подруга Франсуа Олланда, рассказала о своем разрыве с президентом Франции. 4 сентября на прилавках книжных магазинов появится книга Триервейлер “Спасибо за это мгновенье”.
Мемуары выходят в свет спустя девять месяцев после скандала, случившегося в январе этого года. Тогда во французской прессе появились сообщения о связи Олланда с актрисой Жюли Гайе. На пике эмоций Триервейлер даже госпитализировали в одну из парижских клиник.
«Спасибо за этот момент». Бывшая возлюбленная президента Франции написала книгу о жизни с ним
Экс-спутница президента Франции Франсуа Олланда – журналистка Валери Триервейлер – написала 320-страничную книгу о своих отношениях с главой французского государства. Об этом сообщает «Вести» со ссылкой на France 24.
Согласно информации, пара встречалась с 2005 по 2014 годы. Их союз развалился из-за измены политика.
Валери Триервейлер познакомилась с Франсуа Олландом еще в 1988 году, однако их роман начался только в 2005-м. В то время журналистка была замужем за заместителем главного редактора журнала Paris Match. Официально Валери развелась с ним лишь в 2010 году. При этом тремя годами ранее представительница СМИ начала повсюду сопровождать Франсуа Олланда. Несмотря на то, что они так и не оформили свои отношения, все называли госпожу Триервейлер не иначе как первой леди Франции.
Французские политики не хотят читать книгу о личной жизни Олланда
Книга под названием «Спасибо за этот момент» (Merci pour ce moment) поступила в открытую продажу в четверг. О планах Триервейлер выпустить в свет описание ее личной жизни с Олландом в Елисейском дворце узнали из СМИ.
Бывшая жена отомстила Олланду
Благодаря недавно вышедшей книге воспоминаний, которая принадлежит перу Валери Триервейлер, экс-спутницы президента Франции, мир узнал новые интимные подробности ее совместной жизни с Франсуа Олландом. В своем детище обманутая женщина рассказала об изменах политика и о том, как трудно ей было их пережить.
В своем мемуаре на 320 страниц журналистка написала о своих отношениях с главой государства, которые были разрушены изменами политика. В своей книге «Merci pour ce moment» («Спасибо за мгновение», или «Спасибо и на этом») Валери Триервейлер утверждает, что она столкнулась со слухами о романе между Олландом и актрисой Жюли Гайе еще в марте и в декабре прошлого года. «Тогда я попросила его поклясться головой моего сына, что это не так, и тогда и я не заговорю об этом снова. И он поклялся, сказав, что это жуткая ложь», – пишет бывшая первая леди Франции.
Любовница Олланда отсудила компенсацию в 15 тыс. евро от журнала Closer
Журнал обязали выплатить моральный ущербСуд обязал журнал Closer выплатить предполагаемой любовнице французского президента Франсуа Олланда Жюли Гайе 15 тысяч евро, сообщают французские СМИ.41-летняя Гайе потребовала от издания 50 тысяч евро за причиненный ей моральный ущерб и 4 тысячи евро оплаты судебных издержек за публикацию снимков, выявивших ее связь с Олландом.
Франсуа Олланд объявил о разрыве отношений с Триервейлер
Ранее французские СМИ со ссылкой на источники, близкие к президенту, сообщали, что Олланд намерен разорвать отношения с Триервейлер, а официальное заявление по этому поводу будет сделано в субботу.Президент Франции Франсуа Олланд в субботу объявил о разрыве отношений со своей подругой Валери Триервейлер, сообщает агентство Франс Пресс.»Я сообщаю, что положил конец нашей совместной жизни с Валери Триервейлер», - написал глава государства в своем заявлении агентству.СМИ: отношения президента Франции и актрисы Гайе длятся 2 года.Две недели назад таблоид Closer опубликовал материал с фотографиями, которые послужили доказательством тайной любовной связи президента Франции и актрисы Жюли Гайе. Факт этих отношений президент отрицать не стал, заявив только, что они с Триервейлер проходят тяжелый жизненный этап.
Telegraph: Валери Триервейлер может написать книгу о разрыве с президентом Франции
Бывшая первая леди Франции Валери Триервейлер может написать книгу о скандальной размолвке с президентом Франции Франсуа Олландом, передает The Telegraph.В интервью Parisien Magazine, которое будет опубликовано в пятницу, Валери Триервейлер сказала, что «скорее разочарована, нежели обозлена» размолвкой с Франсуа Олландом, и не исключила, что напишет об этом книгу.Бывшая первая леди Франции отметила, что визит в Индию стал для нее «возвращением к свободе, далекой от политического мира и его предательств»
Валери Триервейлер угрожает рассказать подробности семейной жизни с президентом Франции
Вернувшись из Индии, где она провела несколько дней с благотворительной миссией, Валери дала сразу два интервью: одно журналу Paris Match, в котором она сейчас работает; другое — газете Le Parisien. Бывшая первая дама Франция рассказала о недавнем скандале. После признания Франсуа Олланда они проговорили почти всю ночь. Конечно, она слышала слухи о романе президента, но одно дело – слухи и совсем другое – услышать это от любимого человека. Когда же она узнала на следующее утро о выходе Closerсо статьей и фотографиями, то испытала шок, сравнимый с падением, по ее же собственным словам, с небоскреба, и слегла в больницу.
Валери Триервейлер больше не является первой леди Франции
Бывшая гражданская супруга президента Франции Валери Триервейлер не собирается замыкаться в личных обидах. После окончательного разрыва отношений с Франсуа Олландом, Валери отправилась в благотворительную поездку в Индию.Правда, теперь — в статусе обычной общественной деятельницы. Бывшая первая леди Франции намерена принять участие в акции по защите индийских детей от голода. Она навестит районы трущоб, встретиться с представителями бизнес-кругов и даст старт первой в Индии общественной организации по борьбе с голодом.
Первая леди Франции Валери Триервейлер после измены мужа пробудет в больнице еще около недели
Первая леди Франции была госпитализирована в пятницу через несколько часов после того как французский еженедельный журнал Closer опубликовал материал о связи лидера страны Франсуа Олланда с известной французской актрисой Жюли Гайе, отмечает в свою очередь французское издание «Нувель обсерватер». Кроме того, как стало известно, Олланд лично признался супруге в неверности, что стало для Триервейлер «огромным эмоциональным шоком».
Валери Триервейлер пока останется под присмотром врачей
«Медики считают, что ей еще требуется отдохнуть», — рассказали источники в окружении Валери Триервейлер.Оказавшаяся в больнице гражданская жена президента Франции Франсуа Олланда, уличенного в связи с другой женщиной, пока останется под присмотром врачей. Об этом сообщило сегодня агентство Франс Пресс.»Медики считают, что ей еще требуется отдохнуть», — рассказали источники в окружении Валери Триервейлер. Ранее сообщалось, что спутница главы государства сможет покинуть больницу сегодня вечером.
Валери Триервейлер готова простить измену Франсуа Олланду
По информации издания, Франсуа Олланд признался гражданской супруге в измене за несколько часов до выхода скандального выпуска Closer, когда стало понятно, что компрометирующую публикацию уже невозможно отменить. Объяснение состоялось в одном из залов Елисейского дворца, «без ссор и криков». «Валери была ошеломлена. Конечно, она была в курсе слухов, которые давно ходили по Парижу. Она просто хотела верить в то, что это была ложь.Триервейлер готова простить Олланда и не собирается хлопать дверью и уходить. Однако она хочет как можно скорее узнать, каковы его дальнейшие намерения», - сообщил источник Le Parisien.
Первую леди Франции окрестили новой иконой стиля
Для деловой встречи Валери выбрала элегантное черное платье ниже колена с асимметричным вырезом сбоку и акцентом на поясе.Публика сравнила этот классический образ француженки с утонченностью, свойственной Одри Хепберн, и окрестила Триервейлер иконой стиля.Напомним, ранее в интервью The Times Валери Триервейлер говорила, что не слишком хорошо знакома с миром высокой моды.»Я хочу представлять Францию, блистать в красивых нарядах, но не собираюсь останавливаться только на этом», — уверяла Валери Триервейлер.
Валери Триервейлер создает новую моду
Ранее госпожа Триервейлер заявляла, что не носит одежду «от кутюр» и что она на этом зацикливаться не собирается. Но это не помешало многим француженкам приобрести себе сумочку Le Tanneur, которая уж слишком нравится Валерии.Что дальше? Модные обозреватели пробовали сравнить стиль Валерии, Мишель Обамы и герцогини Кембриджской. Итак, ее Светлость, как правило, выбирает платья прямого кроя и бежевые туфли на платформе с каблуком. Фирменным стилем первой леди США являются достаточно смелые комбинации, яркие цвета и обувь не на сильно высоком каблуке.
Три журнала оштрафованы за фото первой леди Франции в бикини
Французский суд оштрафовал три журнала за публикацию фотографий подруги президента страны Валери Триервейлер в бикини, сообщают зарубежные СМИ.Отметим, суд обязал журналы Voici и Closer выплатить по полторы тысячи евро, а журнал Public – тысячу евро.Снимки были сделаны во время летнего отдыха президента Франции Франсуа Олланда со своей спутницей на одном из островов в Средиземном море.
Первая леди Франции извинилась за скандальный твит
Первой леди Франции пришлось извиниться за скандальное сообщение в Twitter: в июне гражданская жена президента Франции Валери Триервейлер публично поддержала перед вторым туром парламентских выборов оппонента Сеголен Руайяль — бывшей жены Олланда. Гражданская жена президента Франции Валери Триервейлер в июне перед вторым туром парламентских выборов публично поддержала оппонента Сеголен Руайяль — бывшей гражданской жены Франсуа Олланда и матери его четырех детей. Сам Олланд на выборах открыто поддерживал свою бывшую супругу.
Валери Триервейлер пытается начать все сначала в новой для себя роли первой леди Франции.
На первом публичном выступлении в качестве посла гуманитарного фонда, созданного первой женой экс-президента Франции Даниэль Миттеран, 47-летняя Валерии заявила, что журналистская карьера теперь не будет для нее приоритетом. Она намерена продолжать вести литературную колонку в глянцевом еженедельном издании Paris Match, но откажется от предложения стать ведущей на телеканале D8.
Гражданскую жену Олланда обвинили в хищениях
Кемлен обвиняет Валери Триервейлер (Valerie Trierweiler) в хищении госсредств. Бизнесмен обратил внимание на то, что Триервейлер не является законной женой Олланда, однако пользуется теми же благами, что и президент Франции.По словам Кемлена, его налоги идут на то, чтобы «платить за жилье и питание, обстирывать, одевать, оплачивать поездки и содержать персонал дамы, с которой нация не имеет никакой юридической связи». Иск Кемлена зарегистрирован в исправительном суде Сент-Этьена.
Французский шик: Валери Триервейлер на встрече с президентом Германии
Йоахим Гаук, Даниэла Шадт, Валери Триервейлер и Франсуа ОлландПервая леди Франции, журналистка Валери Триервейлер встречала в Елисейском дворце пару высокопоставленных лиц из Германии - президента Йоахима Гаука и его спутницу Даниэлу Шадт. Глава правительства Германии прилетел во Францию с официальным визитом, чтобы обсудить с Франсуа Олландом вопросы сотрудничества и актуальные мировые проблемы.
Валери Триервейлер блеснула на шоу Christian Dior
Самые модные девушки в настоящее время находятся в Париже, где проходит ежегодная неделя моды. Попасть на все модные показы просто нереально, поскольку в день презентуют свои новые коллекции более десяти дизайнеров. Но на шоу Christian Dior был аншлаг. Одной из почетнейших гостей показа стала Первая леди Франции Валери Триервейлер, которая не раз говорила, что мир моды ей не близок, да и в гардеробе у нее нет кутюрных нарядов. Тем не менее, супруга французского президента старается посещать все показы модного дома CD. Также на показе блистали русская красавица Наталья Водянова, украинская актриса и модель Ольга Куриленко, чешская топ-модель Ева Герцигова. Что же касается новой коллекции, то на этот раз ее создатель Раф Симонс превзошел самого себя, дав простор собственной фантазии.
Валери Триервейлер в вечер празднования избрания Франсуа Олланда президентом Франции на пл. Бастилии в Париже 7 мая 2012 REUTERS/Charles Platiau
Еще до официального вступления в должность Франсуа Олланда 15 мая спутница избранного президента, Валери Триервейлер, заявила журналистам «Либерасьон», что работу не бросит.
Это было лет 7 назад, журналистка издания Paris Match, Валери Триервейлер в толпе коллег ожидала прибытия нового премьер-министра в официальную резиденцию – Матиньонский дворец: «В какой-то момент я подняла голову и увидела Мари-Лор де Вильпен, которая из-за занавеса смотрела на сцену. Тогда я сказала себе, что никогда бы не хотела быть на ее месте – находиться здесь, но все равно в стороне от происходящего. У нее был такой грустный взгляд…»
15 мая в 10 утра Валери Триервейлер сделает первые шаги в качестве Первой Леди по красной ковровой дороже в Елисейском Дворце: такая, как обычно, но все же не совсем, Валери под пристальными взглядами бывших коллег-журналистов, с которыми она долгое время была на «ты».
Валери Трирвейлер
Взгляд изнутри и взгляд со стороны: «Я представляю, какой текст я могла бы написать…»
Последнее «нормальное» воскресенье Валери провела со своими тремя сыновьями 19, 17 и 15 лет. «Реальность» наступит во вторник: «Я жду момента передачи полномочий, чтобы ясно представить весь масштаб проблем. Во время предвыборной кампании я не хотела загадывать наперед, может, потому, что это суеверия, может, потому что хотела выиграть время. Но сегодня я здесь».
Первая Леди… «Роль второго плана», как говорила Даниэль Миттеран, которую Валери Триервейлер обожала: «Это выражение настолько устарело! Абсолютно ничего общего».
Образы Ивонны де Голль, Анн-Эмон Жискар д’Эстен, Бернадетт Ширак - были классическими первыми леди с хорошими манерами, соблюдали жесткий протокол: «Я не буду такой». Но и Карлой Бруни тоже – нет. Но их способности позировать перед фотокамерами уже сравнивают – у Карлы «уорхоловская», у Валери – «хичкоковская» - все не так, как у предшественницы, манекенщицы, миллионерши; мать Валери была кассиром на катке в Анже.
Валери Триервейлер говорит, что не представляет, как она будет говорить «мой муж», даже несмотря на то, что строгий протокол вынудит их пожениться. «Иностранные журналисты уже задуют мне вопрос, легитимно ли это, участвовать в церемонии передачи власти, не будучи замужем… В каком веке мы живем?».
На прошлой неделе в интервью журналу Times Валери Триервейлер уже заявила: «Я буду улыбаться, когда надо, но никогда не буду служить декорацией».
Ее идеалом могла бы быть Хиллари Клинтон, «жена такого-то» и адвокат: «Она как раз декором не являлась. Но как только я об этом скажу, меня сразу обвинят в том, что я хочу заниматься политикой».
Она уже закрыла аккаунт в Твиттере, куда во время предвыборной кампании она постила свои сообщения, но предупреждает: «Я не пропаду, это уж точно».
Независимость
Спутница «нормального» президента, хотела бы, чтобы ее жизнь оставалась «нормальной», чтобы она могла ездить на велосипеде, жить в Париже, ходить по магазинам и главное – работать.
Она вспоминает, как ее мать была вынуждена каждый раз просить денег у отца: «Уже когда я была маленькой, я сказала себе, что со мной никогда такого не произойдет. И когда в 35 лет моя мать вышла на работу, она нам говорила, что это был шаг к независимости. И ее пример всегда у меня перед глазами».
Она не сделает ничего, что могло бы «потревожить» президента, но продолжит работать.
«Я не собираюсь жить и воспитывать своих детей за счет государства. И Франсуа поступит так же со своими детьми». Очень обоснованное заявление выпускницы политологического института, которая уже более 20 лет работает в журнале Paris Match. Но все это с трудом уживается с родом занятий ее спутника: «Я бы хотела остаться журналисткой. Но будет сложно интервьюировать людей в присутствии службы безопасности…».
Написать книгу? Никогда в жизни: «Я так люблю читать… Я никогда не достигну уровня той литературы, что мне нравится. Но, начиная со вторника, быть может, я смогу начать писать о своем журналистском опыте в Елисейском, как Элеонора Рузвельт, которая вела дневниковые записи в Белом Доме».
В любом случае, она не собирается уходить из профессии: «Президентский мандат может длиться пять лет, ну десять… В моем возрасте (47 лет), я знаю, что если на этот период я выйду из профессии, я больше никогда не смогу туда вернуться».
_____________________________
Досье:
Валери Триервейлер родилась в Анже в 1965 году.
Работает в журнале «Paris Match» и на телеканале Direct 8.
С 2006 года она живет с Франсуа Оллнадом. Валери Триервейлер сохранила фамилию прежнего мужа, Дени Триервейлера, от которого у нее трое детей.
Окончила Сорбонну, изучала там историю, политологию и право. Прославилась как журналистка, вела еженедельную передачу «Le Grand 8», которая считалась одной из лучших политических программ Франции.
За непростой характер коллеги наградили ей прозвищем «ротвейлер». В свое время она отвесила пощечину одному из авторов, сочтя его высказывание сексистским.
Валери Триервейлер дважды была замужем - за журналистом Denis Trierweille, а затем известным писателем и философом Гансом Блюменбергом, специалистом по исмаилитам, воспитывает троих детей.
С Франсуа Олландом познакомилась еще в 1988 году, будучи обычным корреспондентом, но долгое время они оставались простыми знакомыми. Романтические отношения начались у пары в 2007 году, тогда же Олланд расстался со своей первой гражданской женой Селолен Руаяль, видным деятелем Социалистической партии, вместе с которой они прожили более 20 лет. Руаяль заявила, что уличила своего гражданского мужа в измене и попросила покинуть дом.
Еще три года Олланд и Триервейлер скрывали от публики свои отношения, объявив о них лишь в 2010 году.
Сообщается, что Валери Триервейлер последний год полностью посвятила предвыборной кампании гражданского мужа. Ее называют едва ли не главным советником нового президента Франции, говорят, что именно она во много «вытянула» эти выборы.
С осени прошлого года Валери Триервейлер на время президентской кампании прекратила заниматься политической журналистикой. С 28 января 2012 она ведет программу «Маршруты», где общается с писателями, певцами, актерами, художниками, но не политиками.
Многим француженкам пришелся по душе простой стиль Триервейлер. Супруга Николя Саркози Карла Бруни любила дорогие шикарные вещи, щеголяя в платьях платья Chanel и драгоценностях Chaumet. Валери Триервейлер предпочитает строгую классическую одежду без упоминания марок.
Валери Триервейлер
Благодарю за этот миг
Вам троим,
моим троим,
Valérie Trierweiler
Merci pour ce moment
© Editions des Arènes, Paris, 2014
© И. Волевич (стр. 7–177), перевод на русский язык, 2015
© Е. Тарусина (стр. 178–317), перевод на русский язык, 2015
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Издательство CORPUS ®
Предисловие
«Придется открыть старые сундуки», - посоветовал мне Филипп Лабро после победы Франсуа Олланда на выборах. К этому выдающемуся человеку, известному писателю, я питаю огромное уважение, но тут я к нему не прислушалась. Я никак не могла решиться показать себя настоящую, считала неприемлемым раскрывать обстоятельства своей жизни, своей семьи или свои отношения с президентом. И поступила наоборот: все скрыла за семью печатями.
А журналистам хотелось писать об этом, обсуждать. Иногда по неведению, а иногда в погоне за сенсацией они начали создавать портрет женщины, которая очень мало на меня похожа. Более двух десятков книг, десятки фотографий на обложках таблоидов, тысячи статей - и столько же кривых зеркал, фальшивых образов, основанных на подтасовках и слухах, а иногда и на сознательном искажении фактов. Эта вымышленная женщина носила мое имя, у нее было мое лицо, но я ее не узнавала. И мне чудилось, что у меня крадут даже не частную жизнь, а попросту мою личность.
Я воображала, что смогу противостоять этому, поскольку надежно забаррикадирована. Чем наглее становился натиск, тем больше я замыкалась в себе. Французы видели, как застывает, а иногда и горестно искажается мое лицо. Они не понимали, в чем дело. В какой-то момент мне стало страшно выходить на улицу, встречаться глазами с прохожими.
А потом, в январе 2014 года, моя жизнь и мое будущее разлетелись в прах буквально за несколько часов. Я осталась в одиночестве, сраженная горем, убитая. И тогда мне вдруг стало ясно, что единственный способ снова стать хозяйкой своей жизни - это рассказать о ней. Мне было больно от непонимания окружающих, я чувствовала себя слишком замаранной.
И я решила разрушить плотину, возведенную для защиты от посторонних взглядов, и взяться за перо, чтобы рассказать свою историю - настоящую, а не вымышленную. Это не значит, что я перестала бороться за право на личную жизнь, - просто мне хотелось обнародовать ту ее часть, без которой случившееся было бы непонятно. В этой безумной истории нет ни слова лжи. Мне самой необходима правда, чтобы преодолеть это испытание и жить дальше. Я обязана сказать правду ради моих детей, моей семьи, всех моих близких. Писать… это занятие стало для меня жизненно важным. И вот в течение нескольких месяцев, днем и ночью, в тишине, я «открывала старые сундуки»…
Молчание любимого человека - это тихое преступление.
Тахар Бен Желлун
Первое известие я получила в среду утром. Мне пришла эсэмэска от приятельницы-журналистки:
Говорят, в среду «Клозер» напечатает на обложке фотографии Франсуа и Гайе!
Отвечаю коротко, слегка раздраженно. Слухи о том, что у президента роман с этой актрисой, отравляют мне существование уже несколько месяцев. Сплетня всплывает, затихает, упорно возвращается, но мне трудно в нее поверить. Пересылаю это сообщение Франсуа, без всяких комментариев. Он мгновенно отвечает:
Откуда у тебя эта информация?
Не важно, я просто хочу знать, виноват ты или нет.
И я успокаиваюсь.
Однако в течение дня слухи продолжают распространяться. Мы с Франсуа разговариваем днем по телефону и ужинаем вместе, не затрагивая больную тему. Она уже не раз была предметом наших стычек, нет смысла усугублять ситуацию. На следующее утро получаю новое сообщение, от другого знакомого журналиста:
Привет, Валери. Гайе будет завтра на первой полосе в «Клозер», ты, наверно, уже в курсе.
Я снова пересылаю это Франсуа. На сей раз ответа не получаю. Президента сейчас нет в Париже, он в Крейе, у военных.
Прошу одного журналиста, старого приятеля, сохранившего контакты с желтой прессой, воспользоваться своими связями и хоть что-нибудь разведать. В Елисейский дворец потоком идут звонки из редакций. Журналисты осаждают вопросами об этой гипотетической обложке всех советников президента по связям с общественностью.
Утро проходит в телефонных разговорах с близкими. На сегодня запланирована моя встреча с персоналом яслей при Елисейском дворце, на обеде, приготовленном детским поваром. Мы ввели этот ритуал в прошлом году. Около десятка женщин занимаются детьми обслуживающего персонала и советников президента. Месяцем раньше мы отпраздновали Рождество вместе с родителями малышей, посещающих ясли. Франсуа и я раздали им подарки; он, как всегда, скоро уехал, а я еще долго сидела и разговаривала с детьми и их родителями, наслаждаясь обстановкой этой тихой гавани.
Предстоящий обед радует меня, и все же я чувствую себя подавленной, как перед надвигающейся опасностью. Директриса яслей ждет нас у входа, в здании напротив Елисейского дворца. Меня сопровождает Патрис Бьянкон, бывший коллега по работе на радио «Франс Интер», ставший моим верным советником и начальником моего секретариата. Подходя к дому, я вынимаю из кармана оба мобильника - один для работы и общественной жизни, второй - для разговоров с Франсуа, моими детьми, родными и друзьями. Столы накрыты по-праздничному, все лица сияют. Стараясь скрыть тревогу, я тоже делаю веселое лицо и кладу «личный» мобильник возле своей тарелки. Повар разносит блюда, воспитательницы по очереди встают из-за стола, помогая детям управляться с едой.
В 2015 году ясли Елисейского дворца отпразднуют тридцатилетний юбилей. За это время они приняли около шестисот малышей, в частности, детей нынешнего президента, когда он еще работал советником. В те времена он, как и все остальные служащие дворца, каждое утро водил своих детей в эти ясли. Чтобы отметить это событие, я планирую собрать вместе всех бывших воспитанников, давно уже ставших взрослыми людьми. Проработав двадцать четыре года журналисткой в «Пари-Матч», я легко представляю себе, как красиво будет выглядеть на снимке это сборище во дворе Елисейского дворца. Мы хотим присвоить нашим яслям имя Даниэль Миттеран, которая и создала их в октябре 1985 года. Поскольку я теперь являюсь представительницей фонда «Франс Либерте» имени Даниэль Миттеран, мне и предстоит заниматься организацией этого празднества. И я обещаю быстро представить смету начальнице секретариата Франсуа Олланда, чтобы она могла утвердить проект и получить под него бюджет.
Мой мобильник вибрирует. Друг-журналист, который по моей просьбе отправился «на разведку», подтверждает выход «Клозер» с фотографией на обложке: Франсуа выходит из дома Жюли Гайе. Удар в сердце. Пытаюсь не показать вида. Протягиваю мобильник Патрису Бьянкону, чтобы он прочел эсэмэску. От него у меня нет никаких секретов: «Смотри, это по поводу нашего досье». Стараюсь говорить максимально спокойно. Мы дружим уже больше двадцати лет, и нам достаточно одного взгляда, чтобы понять друг друга. Добавляю, с невозмутимым видом: «Поговорим об этом через час».
Стараюсь вернуться к разговору с работниками яслей, а в голове у меня бушует ураган мыслей. Вокруг говорят об эпидемии ветряной оспы. Машинально поддакивая, сообщаю Франсуа эсэмэской о публикации в «Клозер». Это уже не слухи, это неоспоримый факт.
Встречаемся в 15 часов дома, - тотчас отвечает он.
Пора прощаться с директрисой. Улица… совсем узкая улочка между яслями и Дворцом, которую нужно перейти. Самая опасная в моей жизни. Знаю, что ни одна машина не допускается сюда без особого разрешения, и все же у меня такое чувство, будто я с закрытыми глазами пересекаю автотрассу.
Быстро поднимаюсь по лестнице, ведущей в наши личные апартаменты. Франсуа уже стоит в спальне с высокими окнами, выходящими в парк со столетними деревьями. Мы садимся на кровать. Каждый с той стороны, где привык спать. У меня хватает сил произнести только одно слово:
Итак, это правда, - отвечает он.
Правда - что? Что ты спишь с этой девицей?
Да, - признается он, располагаясь поудобнее, полулежа и подпирая рукой голову. Мы находимся довольно близко друг к другу на этой широкой кровати. Но мне не удается поймать его ускользающий взгляд. Теперь я уже не могу сдержать поток вопросов:
Как это случилось? Почему? С каких пор?
Уже месяц, - заявляет он.
Я держусь спокойно, никакой нервозности, никаких криков. И уж конечно, никакой битой посуды, которую мне припишет потом молва, обвинив в воображаемом ущербе на миллионы евро. Я пока еще не осознала размеров катастрофы. Может быть, он согласится объявить, что просто-напросто ужинал у нее? Я подсказываю ему такой выход. Невозможно: он знает, что фотография была сделана на следующий день после ночи, проведенной на улице Сирк, в квартире, где живет актриса. Тогда почему бы не прибегнуть к сценарию Клинтона? Публичные извинения, обещание больше не видеться с ней? Мы еще можем все начать сначала, я не готова потерять его.
Вам троим,
моим троим,
Val?rie Trierweiler
Merci pour ce moment
© Editions des Ar?nes, Paris, 2014
© И. Волевич (стр. 7–177), перевод на русский язык, 2015
© Е. Тарусина (стр. 178–317), перевод на русский язык, 2015
© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2015
© ООО “Издательство АСТ”, 2015
Издательство CORPUS ®
Предисловие
“Придется открыть старые сундуки”, – посоветовал мне Филипп Лабро после победы Франсуа Олланда на выборах. К этому выдающемуся человеку, известному писателю, я питаю огромное уважение, но тут я к нему не прислушалась. Я никак не могла решиться показать себя настоящую, считала неприемлемым раскрывать обстоятельства своей жизни, своей семьи или свои отношения с президентом. И поступила наоборот: все скрыла за семью печатями.
А журналистам хотелось писать об этом, обсуждать. Иногда по неведению, а иногда в погоне за сенсацией они начали создавать портрет женщины, которая очень мало на меня похожа. Более двух десятков книг, десятки фотографий на обложках таблоидов, тысячи статей – и столько же кривых зеркал, фальшивых образов, основанных на подтасовках и слухах, а иногда и на сознательном искажении фактов. Эта вымышленная женщина носила мое имя, у нее было мое лицо, но я ее не узнавала. И мне чудилось, что у меня крадут даже не частную жизнь, а попросту мою личность.
Я воображала, что смогу противостоять этому, поскольку надежно забаррикадирована. Чем наглее становился натиск, тем больше я замыкалась в себе. Французы видели, как застывает, а иногда и горестно искажается мое лицо. Они не понимали, в чем дело. В какой-то момент мне стало страшно выходить на улицу, встречаться глазами с прохожими.
А потом, в январе 2014 года, моя жизнь и мое будущее разлетелись в прах буквально за несколько часов. Я осталась в одиночестве, сраженная горем, убитая. И тогда мне вдруг стало ясно, что единственный способ снова стать хозяйкой своей жизни – это рассказать о ней. Мне было больно от непонимания окружающих, я чувствовала себя слишком замаранной.
И я решила разрушить плотину, возведенную для защиты от посторонних взглядов, и взяться за перо, чтобы рассказать свою историю – настоящую, а не вымышленную. Это не значит, что я перестала бороться за право на личную жизнь, – просто мне хотелось обнародовать ту ее часть, без которой случившееся было бы непонятно. В этой безумной истории нет ни слова лжи. Мне самой необходима правда, чтобы преодолеть это испытание и жить дальше. Я обязана сказать правду ради моих детей, моей семьи, всех моих близких. Писать… это занятие стало для меня жизненно важным. И вот в течение нескольких месяцев, днем и ночью, в тишине, я “открывала старые сундуки”…
* * *
Молчание любимого человека – это тихое преступление.
Тахар Бен Желлун
Первое известие я получила в среду утром.
Мне пришла эсэмэска от приятельницы-журналистки:
Говорят, в среду “Клозер” напечатает на обложке фотографии Франсуа и Гайе!
1
“Клозер” (Closer)
– французский таблоид. Жюли Гайе?
(род. 1972) – французская актриса и кинопродюсер. (Здесь и далее – прим. перев.)
Отвечаю коротко, слегка раздраженно. Слухи о том, что у президента роман с этой актрисой, отравляют мне существование уже несколько месяцев. Сплетня всплывает, затихает, упорно возвращается, но мне трудно в нее поверить. Пересылаю это сообщение Франсуа, без всяких комментариев. Он мгновенно отвечает:
Откуда у тебя эта информация?
Не важно, я просто хочу знать, виноват ты или нет.
И я успокаиваюсь.
Однако в течение дня слухи продолжают распространяться. Мы с Франсуа разговариваем днем по телефону и ужинаем вместе, не затрагивая больную тему. Она уже не раз была предметом наших стычек, нет смысла усугублять ситуацию. На следующее утро получаю новое сообщение, от другого знакомого журналиста:
Привет, Валери. Гайе будет завтра на первой полосе в “Клозер”, ты, наверно, уже в курсе.
Я снова пересылаю это Франсуа. На сей раз ответа не получаю. Президента сейчас нет в Париже, он в Крейе, у военных.
Прошу одного журналиста, старого приятеля, сохранившего контакты с желтой прессой, воспользоваться своими связями и хоть что-нибудь разведать. В Елисейский дворец потоком идут звонки из редакций. Журналисты осаждают вопросами об этой гипотетической обложке всех советников президента по связям с общественностью.
Утро проходит в телефонных разговорах с близкими. На сегодня запланирована моя встреча с персоналом яслей при Елисейском дворце, на обеде, приготовленном детским поваром. Мы ввели этот ритуал в прошлом году. Около десятка женщин занимаются детьми обслуживающего персонала и советников президента. Месяцем раньше мы отпраздновали Рождество вместе с родителями малышей, посещающих ясли. Франсуа и я раздали им подарки; он, как всегда, скоро уехал, а я еще долго сидела и разговаривала с детьми и их родителями, наслаждаясь обстановкой этой тихой гавани.
Предстоящий обед радует меня, и все же я чувствую себя подавленной, как перед надвигающейся опасностью. Директриса яслей ждет нас у входа, в здании напротив Елисейского дворца. Меня сопровождает Патрис Бьянкон, бывший коллега по работе на радио “Франс Интер”, ставший моим верным советником и начальником моего секретариата. Подходя к дому, я вынимаю из кармана оба мобильника – один для работы и общественной жизни, второй – для разговоров с Франсуа, моими детьми, родными и друзьями. Столы накрыты по-праздничному, все лица сияют. Стараясь скрыть тревогу, я тоже делаю веселое лицо и кладу “личный” мобильник возле своей тарелки. Повар разносит блюда, воспитательницы по очереди встают из-за стола, помогая детям управляться с едой.
В 2015 году ясли Елисейского дворца отпразднуют тридцатилетний юбилей. За это время они приняли около шестисот малышей, в частности, детей нынешнего президента, когда он еще работал советником. В те времена он, как и все остальные служащие дворца, каждое утро водил своих детей в эти ясли. Чтобы отметить это событие, я планирую собрать вместе всех бывших воспитанников, давно уже ставших взрослыми людьми. Проработав двадцать четыре года журналисткой в “Пари-Матч”, я легко представляю себе, как красиво будет выглядеть на снимке это сборище во дворе Елисейского дворца. Мы хотим присвоить нашим яслям имя Даниэль Миттеран2
Даниэль Миттеран
– жена Франсуа Миттерана, первая леди Франции в 1981–1995 годах.
Которая и создала их в октябре 1985 года. Поскольку я теперь являюсь представительницей фонда “Франс Либерте” имени Даниэль Миттеран, мне и предстоит заниматься организацией этого празднества. И я обещаю быстро представить смету начальнице секретариата Франсуа Олланда, чтобы она могла утвердить проект и получить под него бюджет.
Мой мобильник вибрирует. Друг-журналист, который по моей просьбе отправился “на разведку”, подтверждает выход “Клозер” с фотографией на обложке: Франсуа выходит из дома Жюли Гайе. Удар в сердце. Пытаюсь не показать вида. Протягиваю мобильник Патрису Бьянкону, чтобы он прочел эсэмэску. От него у меня нет никаких секретов: “Смотри, это по поводу нашего досье”. Стараюсь говорить максимально спокойно. Мы дружим уже больше двадцати лет, и нам достаточно одного взгляда, чтобы понять друг друга. Добавляю, с невозмутимым видом: “Поговорим об этом через час”.
Стараюсь вернуться к разговору с работниками яслей, а в голове у меня бушует ураган мыслей. Вокруг говорят об эпидемии ветряной оспы. Машинально поддакивая, сообщаю Франсуа эсэмэской о публикации в “Клозер”. Это уже не слухи, это неоспоримый факт.
Встречаемся в 15 часов дома, – тотчас отвечает он.
Пора прощаться с директрисой. Улица… совсем узкая улочка между яслями и Дворцом, которую нужно перейти. Самая опасная в моей жизни. Знаю, что ни одна машина не допускается сюда без особого разрешения, и все же у меня такое чувство, будто я с закрытыми глазами пересекаю автотрассу.
Быстро поднимаюсь по лестнице, ведущей в наши личные апартаменты. Франсуа уже стоит в спальне с высокими окнами, выходящими в парк со столетними деревьями. Мы садимся на кровать. Каждый с той стороны, где привык спать. У меня хватает сил произнести только одно слово:
– Итак, это правда, – отвечает он.
– Правда – что? Что ты спишь с этой девицей?
– Да, – признается он, располагаясь поудобнее, полулежа и подпирая рукой голову. Мы находимся довольно близко друг к другу на этой широкой кровати. Но мне не удается поймать его ускользающий взгляд. Теперь я уже не могу сдержать поток вопросов:
– Как это случилось? Почему? С каких пор?
– Уже месяц, – заявляет он.
Я держусь спокойно, никакой нервозности, никаких криков. И уж конечно, никакой битой посуды, которую мне припишет потом молва, обвинив в воображаемом ущербе на миллионы евро. Я пока еще не осознала размеров катастрофы. Может быть, он согласится объявить, что просто-напросто ужинал у нее? Я подсказываю ему такой выход. Невозможно: он знает, что фотография была сделана на следующий день после ночи, проведенной на улице Сирк, в квартире, где живет актриса. Тогда почему бы не прибегнуть к сценарию Клинтона? Публичные извинения, обещание больше не видеться с ней? Мы еще можем все начать сначала, я не готова потерять его.
Ложь Франсуа лежит на поверхности, правда мало-помалу выплывает наружу. Он признаёт давность этой связи. Месяц превращается в три, потом в шесть, в девять и наконец – в год.
– Нам не удастся помириться, ты никогда не сможешь меня простить, – говорит он.
Потом он уходит в кабинет, где у него назначена встреча. А я сейчас не способна принять своего посетителя и прошу Патриса Бьянкона заменить меня. Весь остаток дня провожу в спальне. Пытаюсь представить себе дальнейшее, не спуская глаз со своего мобильника, выискивая в Твиттере первые отзвуки объявленной сенсации. Пробую разузнать побольше о “репортаже”. Обмениваюсь эсэмэсками с самыми близкими друзьями, предупреждаю своих детей и мать о том, чт? скоро будет обнародовано. Не хочу, чтобы они узнали об этом из прессы. Они должны быть готовы к самому худшему.
Франсуа возвращается к ужину. Мы снова встречаемся в спальне. Он кажется еще более подавленным, чем я. Я застаю его на кровати, он стоит на коленях, держась за голову, и выглядит так, словно в него ударила молния.
– Что мы будем делать?
Это нечаянное “мы” он произносит в ситуации, где мне уже нет места. Вероятно, оно звучит сейчас в последний раз, скоро останется одно лишь “я”. Потом мы пытаемся поужинать в гостиной, на журнальном столике – так мы обычно делали, когда нам хотелось более интимной обстановки в этом Дворце или более короткой трапезы.
Мне кусок не идет в горло. Я пытаюсь выяснить подробности. Перебираю возможные политические последствия. Куда же подевался наш образцовый президент? Президент не может воевать на два фронта, убегая при каждом удобном случае, чтобы переспать с актриской на соседней улице. Президент не поступает так, когда заводы закрываются, безработица растет, а его рейтинг падает ниже некуда. В эту минуту я чувствую, что меня гораздо больше ранит политический кризис, нежели наш личный крах. Я, конечно, еще надеюсь спасти наш союз. Франсуа просит меня прекратить эти причитания: он и сам сознает гибельные последствия случившегося. Торопливо перекусив, он снова уходит к себе в кабинет.
И вот я остаюсь одна, наедине со своими душевными муками, тогда как он созвал совещание, о цели которого мне ничего не известно. Очевидно, там будут решать мою судьбу, ни во что не посвящая меня саму. В 22.30 он возвращается. Не отвечает на мои вопросы. Выглядит потерянным, сбитым с толку. Я решаю повидаться с Пьером-Рене Лем?, генеральным секретарем Елисейского дворца, которого прошу о встрече по телефону. Франсуа спрашивает, что мне от него нужно.
– Не знаю, просто хочу с кем-нибудь поговорить.
Теперь я в свой черед прохожу по узкому, почти потайному коридору, соединяющему личные апартаменты с президентским этажом. Увидев меня, Пьер-Рене раскрывает мне объятия. И я кидаюсь к нему на шею. Впервые я плачу горючими слезами, орошая ими его плечо. Он похож на меня: он не понимает, как Франсуа мог ввязаться в подобную авантюру. В отличие от многих других советников, Пьер-Рене всегда был доброжелательным человеком. В течение почти двух лет, в рабочее время ему нередко приходилось выдерживать приступы дурного настроения Франсуа. По вечерам наступала моя очередь работать громоотводом. И мы служили друг другу опорой. Обмениваемся несколькими словами. Я объясняю ему, что готова простить. Позже я узн?ю, что коммюнике о нашем разрыве уже обсуждалось у них на совещании. Моя судьба решена, но мне это еще неизвестно.
Возвращаюсь в спальню. Начинается долгая бессонная ночь. С одними и теми же вопросами, идущими по кругу. Франсуа принимает снотворное, чтобы спастись от этого ада, и спит несколько часов на другом краю постели. А я, сомкнув глаза едва ли на час, встаю около пяти утра, чтобы просмотреть информационные каналы в гостиной. Доедаю холодные остатки ужина, не убранные с журнального столика, и начинаю с радио. Первое, что я слышу в утренних новостях – “Важное сообщение”. Внезапно события принимают угрожающе конкретный характер. Подумать только: еще вчера все это казалось мне нереальным!
Просыпается Франсуа. Я чувствую, что у меня больше нет сил, я не выдержу, я не могу этого слышать. Бросаюсь в ванную. Открываю ящик с косметикой и выхватываю спрятанный там пластиковый пакет. В нем снотворные разных видов, в пузырьках, в таблетках. Франсуа входит следом и пытается отнять у меня пакет. Я бегу в спальню. Он дотягивается до пакета, и тот рвется. Таблетки рассыпаются по полу и по кровати. Мне удается подобрать несколько штук, и я судорожно глотаю все, что успела сунуть в рот. Я хочу уснуть, я не хочу переживать то, что на меня надвигается. Мне чудится, что на меня вот-вот обрушится ураган, которому я бессильна сопротивляться. Нужно бежать… бежать любым способом. Я теряю сознание. На лучшее и надеяться было нельзя.
Понятия не имею, сколько я проспала. И что сейчас – день? Ночь? И что произошло? Чувствую, как меня тормошат, стараясь разбудить. Позже я узнаю, что это было сразу после полудня. Сквозь туманную завесу различаю над собой лица двух моих лучших друзей, Брижит и Франсуа. Брижит объясняет, что меня могут положить в больницу, сумку с вещами она уже приготовила. В соседней комнате ждут двое врачей. Советник по делам здравоохранения взял дело в свои руки и позвонил профессору Жувану, главврачу психиатрического отделения больницы Питье-Сальпетриер. Оба врача спрашивают, согласна ли я на госпитализацию. А что мне еще остается? Я хочу, чтобы меня защитили от этого урагана, даже если сейчас я едва сознаю, кто я такая и что со мной происходит. Одной мне с этим не справиться.
Перед отъездом прошу, чтобы мне разрешили повидаться с Франсуа. Один из врачей против. Но я нахожу в себе силы заявить, что иначе никуда не поеду. Кто-то идет за ним. Когда он появляется, меня настигает новый шок. Ноги подкашиваются, я падаю. При виде Франсуа я вспоминаю о его измене. Сейчас это еще мучительнее, чем накануне. Все ускоряется: решение о госпитализации принято моментально.
Я не могу встать. Два офицера службы безопасности поднимают меня и ведут, поддерживая под руки. Лестница кажется нескончаемой. Брижит идет следом с моей сумкой, красивой сумкой для официальных поездок, которую команда, работающая со мной в Елисейском дворце, подарила мне на день рождения. Но сейчас я далека от блеска парадных приемов. Первая леди похожа на смятую тряпичную куклу, не способную ни стоять на ногах, ни идти. Брижит садится вместе со мной в машину. Всю дорогу я молчу. Не могу говорить.
В больнице меня сразу обследуют, и я почти мгновенно оказываюсь в палате. Боже, какой кошмар привел меня сюда, на больничную койку, в казенной ночной рубашке, под капельницу? Погружаюсь в глубокий сон. Сколько же я проспала – сутки, двое? Не знаю, я утратила всякое представление о времени. Проснувшись, я первым делом, чисто рефлекторным движением стала нашаривать свои мобильники. Но их нет. Врач объясняет: телефоны убрали, “чтобы оградить меня от внешнего мира”. Я требую вернуть их, угрожая, что иначе уйду из больницы. Видя мою непреклонную решимость, врачи решают отдать мне мобильники.
Вижу, как в палату входит одетый в голубой халат офицер службы безопасности, который охраняет меня с момента избрания Франсуа президентом. Стараясь не бросаться в глаза, он под видом санитара приткнулся на стуле у самой двери. Ему поручено следить за посещениями и пропускать лишь тех, кому разрешено со мной видеться. Таких очень немного. Я еще не знаю, что здесь все под контролем. Но не под моим. Мои личные дела считаются государственными. Я теперь всего лишь фигурант досье.
Подтверждаю одному из журналистов информацию о том, что меня госпитализировали. Чувствую, что там, в Елисейском дворце, что-то затевают. И мое предчувствие оправдывается. Как только эта новость стала известна, “они” решили заставить меня покинуть больницу. Первая леди страны в больнице – не очень-то лестно для имиджа президента. Впрочем, в этой истории вообще мало хорошего для его имиджа. Особенно его фотография в мотоциклетном шлеме, когда он выходил от Жюли Гайе. На сей раз я держусь стойко и заявляю врачу, что намерена остаться здесь еще на несколько дней. Да и куда мне идти? Вернуться на улицу Коши, в квартиру, которую Франсуа нашел семь лет назад, когда мы решили жить вместе, и которую я теперь не знаю, как и назвать – к себе, к нам? Я перенесла такой шок, что не держусь на ногах, а давление у меня упало до шестидесяти. В один из дней оно опустилось так, что тонометр вообще ничего не показал.
Врачи поговаривают о том, чтобы перевести меня в психиатрическую клинику. Мои воспоминания о том времени расплывчаты. Я только помню, как медсестры регулярно приходили мерить мне давление, даже по ночам, для чего им приходилось меня будить. Плохо помню всех визитеров, кроме, разумеется, моих сыновей, которые ежедневно приносили мне цветы и конфеты, и матери, в панике примчавшейся из провинции. Ну и конечно, мой лучший друг Франсуа Баши навещал меня каждый день. Что касается Брижит, то она служила посредницей между мной и Елисейским дворцом. Потом она призн?ется мне, что была потрясена бесчеловечным отношением, с которым столкнулась там. Глухая стена.
Я в больнице уже пятый день, а Франсуа так и не навестил меня. Хотя ежедневно шлет эсэмэски, довольно-таки лаконичные. Выяснилось, что врачи запретили ему приезжать. Мне непонятно это решение – мало того, что оно оскорбительно для меня, оно грозит ему катастрофой в политическом плане. После бурного объяснения врач принимает мои аргументы и отменяет свой запрет, разрешив десятиминутное свидание. Оно продолжается больше часа.
Но и тут память подводит меня. Разговор прошел мирно. Да и как могло быть иначе при астрономических дозах транквилизаторов, которыми меня здесь пичкают? Профессор Жуван заглядывал в палату каждые десять минут, желая убедиться, что все идет хорошо, и исчезал. Позже он расскажет одному из своих друзей, что мы выглядели как пара влюбленных, встретившихся после разлуки.
Ясно помню только одно: как я заявила Франсуа, что поеду с ним в Тюль на традиционную церемонию. Поездка была запланирована на эту неделю. За много лет я ни разу ее не пропустила, ведь Франсуа – избранник этого города3
Тюль
– город на юго-западе Франции, административный центр департамента Коррез. Франсуа Олланд был мэром Тюля с 2001 по 2008 год и депутатом Национального собрания от Корреза в 1988–1993 и 1997–2012 годах.
Я сопровождала его в Тюль на такие встречи и до того, как он стал президентом. Это стало ритуалом и для нас, и для местных жителей. Таким же важным, как день выборов. Сколько раз мы с ним вместе объезжали избирательные штабы! Сколько раз сиживали в погребке в Лагенне, попивая отличное вино Роже и лакомясь его блинчиками с паштетом!
Ответ, разумеется, отрицательный. Сначала он пытался обосновать отказ моим состоянием, затем просто отрезал: это невозможно с политической точки зрения. Все ясно: я ему там не нужна. Тогда как сама я готова перенести любые взгляды окружающих, и просто любопытные, и злорадные.
Через три месяца после выхода из больницы, 24 марта, в день первого тура муниципальных выборов 2014 года, я проснусь в слезах. Не быть рядом с ним в такой день! Эти выборы разбудят во мне счастливые воспоминания о том, как мы делили с ним волнение в такие моменты или как вместе радовались встречам с друзьями во время “летних университетов” Социалистической партии в Ла-Рошели.
В течение двадцати лет я посещала вместе с ним все главные политические мероприятия. Сначала как журналистка, затем как его подруга. Мы прошли вдвоем все основные этапы его политической карьеры. Пережили их во всей полноте. И с каждым годом становились ближе друг другу, вплоть до того дня, когда началась эта история, когда все рухнуло.
Теперь этому конец. Он не желает видеть меня там.
Я настаиваю:
– Я поеду на своей машине.
Сколько раз я ездила по этой дороге, одна за рулем, и днем и ночью! Тогда я была способна вести машину пять часов кряду, ради короткого момента близости, украденного у его работы, с тем чтобы потом снова мчаться назад по той же трассе А19. Опьяняющие мгновения, какие может подарить только безумная любовь.
На следующий день, прикованная к постели усталостью, я с трудом сознавала, что со мной происходит. Еще через день – когда я собиралась ехать в Тюль – мне становится еще хуже. Я не могу даже встать. Стоит мне ступить на пол, как я падаю. Сегодня со мной должна обедать Валери, супруга министра труда. Ей приносят сэндвич, мне – надоевший больничный поднос. Я с трудом удерживаю вилку и еще хуже поддерживаю разговор. Борюсь с подступающей сонливостью: мне не хочется испортить нашу встречу. Но все напрасно. Я сдаюсь. Она уходит, я засыпаю.